logologo text

Автономная некоммерческая организация «Формирование городского экологического парка «Темерник»

новости 2020

Вызов, угрожающий Индии: вода здесь повсюду и нигде

30.10.2020

2020 10 30

Предлагаем вашему вниманию еще один материал журналиста Пола Салопека, идущего пешком по пути распространения человечества. Он прошёл Индию, и написал итоговый материал о её реках. О некоторых из них он писал раньше, и мы их размещали.

Оригинал опубликован в журнале National Geographic в августе 2020 г.


Переход через Индию длиной более четырех тысяч километров показал очарование её священных рек и жизни на них, и кризис, который им угрожает.
— Вы фокусы показываете? Это спрашивают жители деревушки в Раджастане, они смотрят на нас, идущих мимо в горячем свете пустыни Тар. Мы немытые, покрыты коркой пыли, опалённые солнцем — обугленные пугала, которые тащатся через Индию с навьюченным осликом. Местные по ошибке принимаю нас за бродячих артистов, путешествующих шарлатанов, передвижной цирк. Они верят в то, что мы колдуны. И мы отвечаем на их вопрос, да, конечно. Мы действительно несём волшебство, также как и любой другой.

И находится оно в воде.
Люди — ходячие колодцы солоноватой воды. Как знает каждый школьник, в нашем теле, в процентном соотношении, содержится почти столько же жидкости, как и на поверхности Земли. И причины этой гармонии не засекречены, мы водные животные, рождённые на водной планете. Вода повсюду и нигде. Это беспокойный элемент, всегда в движении, постоянно меняющий своё состояние от газообразного к жидкому, затем в твёрдое и снова наоборот. Один атом кислорода, два атома водорода. Молекулы воды изогнуты как наконечник стрелы, как локоть. Это помогает им иметь определённую полярность, бесконечно малую на каждом конце. И именно они коллективно определяют нашу реальность, это и волшебный растворитель, и клей нашего осязаемого мира. Это компонент, который одновременно и скрепляет и растворяет как клетки нашего мозга, так и склоны гор, как пар, поднимающийся от утреннего чая, так и тектонические плиты. И при этом, так мало питьевой воды. Солёные океаны содержат почти 97% всей воды на земном шаре. Полярные шапки и ледники удерживают еще 2%. Лишь абсурдно малая капелька, меньше процента, обеспечивает мировое потребление необходимой для выживания человечества пресной воды. И мы разбазариваем это сокровище как глупцы, потерявшиеся в пустыне. Я иду через весь мир. За последние семь с небольшим лет, я прошёл по следам Homo sapiens, который вышел из Африки в каменном веке и исследовал первозданный мир. По пути я собираю рассказы и истории. И за всё своё пешее путешествие, нигде, ни в одной стране или континенте, я не увидел такого уровня экологической проблемы как в надвигающемся на Индию водяном кризисе. Это выглядит слишком угрожающе, чтобы просто наблюдать со стороны. Вторая по численности населения страна в мире, дом для более чем полутора миллиардов человек и ландшафта, созданного великими реками, Ганг, Инд и Брахмапутра, и их мощнейшими притоками, сейчас балансирует на грани водной катастрофы с неизвестными последствиями. Почти 100 млн человек в 21 индийском мегаполисе, включая Дели, Бангалор и Хайдебарад, могут выпить свой последний глоток грунтовых вод уже к концу этого года. Фермеры северо-индийского штата Пенджаб, одной из основных житниц Азии, жалуются, что чрезмерное потребление привело к тому, что уровень подземных вод за одно поколение упал до 30 метров. И проблема не только в огромном использовании. Загрязнение промышленными, бытовыми и сельскохозяйственными стоками, полностью отравило всю речную систему страны. В итоге, почти половина населения Индии, порядка 600 млн человек живут без доступа к пригодной для питья воде. И при этом, ежегодно в Индии рождается 20 млн человек, каждому из которых нужна вода, чтобы выжить. Почти полтора года я шёл через речные долины северной Индии. Я тащился по бетонным мостам над шоссе, балансировал на рельсах железнодорожных мостов, сидел на своём рюкзаке в маленьких каноэ, форсируя реку за рекой. А их сотни. И в соответствии с индуизмом, каждая из них священна, а иногда и сама является божеством (Ганг или Ганга на хинди это бледная богиня с как минимум четырьмя руками, едущая на крокодиле). И будущее Индии пенится в их илистых водах.
— Так будете фокусы показывать, спрашивают люди пустыни Тар Босоногие дети, смеясь, бегают рядом с нами, щурясь от пустынного солнца. Вековые деревья отбрасывают бледно-серебряные тени на жёлто-охряный песок. Местные колодцы отравлены слишком большим содержанием железа и фтора.
Фокусы? Конечно, давайте назовём это великим исчезновением. На выжженных равнинах вокруг озера Самбхар Солт Лейк, в умирающих болотах рядом с Джайпуром, мы замечаем сотни оборванцев, бредущих на расстоянии друг от друга. Часами они ходят взад-вперёд, прогребая белую равнину. Это женщины, добывающие соль. Их тонкие ноги исчезают в мареве жары, а затем появляются снова. Адская абракадабра. Но нет, не она. Это просто мир без воды.

Инд: река рек
Название Индия, происходит от греческого indos, редуцированного персидского слова hind, которое в свою очередь произошло от санскритского sindhu, что значит река. Где находится легендарный Инд? Как найти этот безмерно длинный коричневатый поток, рождённый в ледниках Гималаев? Эту гигантскую, податливую, жидкую сущность, чей бассейн занимает почти миллион квадратных километров земной поверхности, который вынянчил античные цивилизации, и сейчас является спасательным кругом для миллионов фермеров Пакистана и Индии? По мере того, как я иду по индийскому штату Пенджаб, отыскать Инд непростая задача. Я присоединяюсь к Арати Кумар-Рао, фотографу-экологу, которая упорно шагает по проселочным дорогам южной части города Амритсар. На северо-западе Индии голубыми лентами вьются пять больших притоков Инда — Джелам, Чинаб, Рави, Беас и Сатледж. Мы ищем Беас, и вскоре теряемся сами, заблудившись в лабиринте промышленного сельхозпроизводства. Каждый день изнуряющая жара. Мы бесконечно потеем, обдаём своим испарением квадраты пшеничных полей. Мы проходим мимо сикхских храмов с их белоснежными куполами, где добровольцы предлагают простую трапезу всем путникам. Мы уворачиваемся от колонн пыхтящих тракторов. Каждый из них взрывает небо местной поп-музыкой из установленных на сиденьях водителей колонок. Зачем? На этот вопрос нет ответа. Может, водители просто не слышат музыку из-за рева своих же двигателей? Если бы над Пенджабом пролетели инопланетяне, то они смотрели бы вниз с удивлением, затыкая при этом уши. Верующие глухие люди (так бы подумали пришельцы) без устали исполняют какой-то ритуал: вытравливают машинами почву по кругу, при этом исполняя серенады космосу. Но нет, это просто пенджабские фермеры работают.
И вдруг меня осеняет. Мы уже нашли Инд! Днями и неделями мы шли в рассеянном присутствии реки. Её потоки отклоняют, обескровливают, загоняют в каналы, рассеивают и разбирают в бесчисленные трубы, плотины, канавы. Эта построенная человеком капиллярная система не имеет ничего общего с притоками Инда, какими они были с древних времён. Каждый колосок из миллиардов, выращенных в Пенджабе, несёт в себе капельку воды Инда.
Индия одной из первых вышла на передовую линию «зелёной революции». Высокоурожайные семена, удобрения, пестициды, тракторы, мотопомпы для колодцев — всё это привело к рывку в сельском хозяйстве с начала 60-х годов. Когда-то бывшая синонимом голода, сейчас Индия кормит себя сама. Её фермеры продают фрукты и зерно по всему миру. Но такая победа над голодом далась дорогой ценой. Сельскохозяйственные химикаты заражают притоки Инда, возможно, являются причиной вспышки разных болезней, в том числе и онкологии. И после десятилетий урожайности за это пришлось заплатить полную цену — окончательное истощение запасов грунтовых вод. Фермерство в Пенджабе стало рискованным, миллионы стали мигрировать на Ближний Восток, Северную Америку и по всему миру.
— Трудно чувствовать себя спокойно, кричит Кумар-Рао, стоя на дороге вдоль канала, по которой тракторы со скрежетом тащат стога сена размером с дом. Она годами документировала истощение водных ресурсов Индии. Наше отрицание проблемы это просто всеобщая слепота. Кумар-Рао хочет найти ещё одно слепое существо — индского дельфина Platanista gangetica minor, вымирающего пресноводного кузена знаменитого морского млекопитающего.
— Здесь больше нет буланов, утверждает щеголеватый человек, который называет себя майор Индостан, стоя на берегу канала Харрик Баррадж. Булан — это местное название индского речного дельфина. Сам майор Хиндустан — каскадер-мотоциклист. Он работает в небольших бродячих цирках. Закатанные рукава обнажают бицепсы, и для нас он исполняет трюки, стоя на одной ноге в седле движущегося мотоцикла. Зачарованные мы смотрим, стоя на тихом, илистом берегу реликтового Беаса. Идти по Индии это именно так — ты встречаешь самых разных персонажей в самых не подходящих для этого местах. Но оказывается, что майор Хиндустан тоже слеп. Вдруг Кумар-Рао издаёт резкий звук — она увидела в реке самку с дельфинёнком. Они выныривают и ныряют в блестящей коричневой воде, вспарывая поверхность со звуком лёгкого поцелуя. По данным последних наблюдений, в Беасе живёт не более 11 особей речных дельфинов.

Чамбал: общая несправеддливость
Имея достаточно времени, вода побеждает почти всё — камень, железо, кости. Реки также проходят сквозь породу самого времени, хотя патриархия сохраняется.
Какая самая частая несправедливость, которую встречаешь на своем пути через весь мир? Это не подавление этнических меньшинств. Не нетерпимость на религиозной почве. Не неравенство доходов. Нет. Это исключение женщин из бухгалтерской книги вознаграждений и возможностей человечества. От этого не застраховано ни одно общество. Половина из более чем семи миллиардов живущих сегодня Homo sapiens не имеет равного доступа к власти, работают больше за меньшую оплату просто потому, что у них две Х-хромосомы.
— Не дразните меня, говорит Приянка Борпуджари, независимый репортёр, которая присоединяется ко мне, чтобы вместе пройти по живописной реке Чамбал, на водоразделе Раджастана и Мадья Прадеш. " - На всех журналистских конференциях на мне висит ярлык «пишет о вопросах темнокожих женщин». Могу ли я быть кем-то ещё? Писать на экономические темы, политическую аналитику, иностранным корреспондентом?«, — говорит она.
Прежде чем достичь розового песчаника холмов Чамбалы, мы останавливаемся у рисовой фермы. Ее управляют исключительно женщины. В насыщенной тестостероном Индии, это очень интересное явление.
— Это необходимость управлять здесь всем, — говорит суровая 62-летняя мать семейства Сарой Деви Ядава, — все мужчины уехали на заработки в город.
Муж Ядавы работает курьером в далеком Джайпуре. Ядава и две её внучки-подростка остались дома, чтобы поливать поля. Чтобы собирать урожай. Чтобы пасти коров и буйволов. Чтобы доставлять в город молоко в бидонах, прицепленных сбоку мотоцикла. И тоже самое происходит на большинстве близлежащих ферм. Как только солнце садится за её маленьким зеленым имением, Ядава приглашает разделить с ней чай и карри.
— Я вышла замуж в 13 лет, рассказывает Ядава, отгоняя рукой воспоминания, тогда всё было по-другому. Никто не спрашивал девочек, сейчас у них есть возможность выбора, и они выходят замуж позже.
Это старая история: влияние урбанизации. Столкновение разных людей в растущих городах с треском ломает застарелые гендерные барьеры. Хотя в Индии, где две трети работы в сельском хозяйстве исполняют женщины, только около 13% из них являются землевладельцами. Женщины пашут, но все натуральные ресурсы жёстко сосредоточены в руках мужчин.
Течение Чамбала чистое. Оно формирует заказник для гариалов — длинноносых индийских крокодилов. Скалы у истоков реки когда-то служили укрытием для самой знаменитой разбойницы Фулан Деви. Это фигура вроде Робина Гуда, которая по слухам однажды убила в перестрелке 20 противников.
Эй! — кричит Борпуджари. Толстый мужчина на люксовом внедорожнике едет по разогретому асфальту. Он тормозит прямо перед нами, блокируя нам дорогу. Высунувшись из окна, он снимает нас телефоном — двоих человек из миллионов, бредущих по иссушённым индийским дорогам. Борпуджари поднимает руку и требовательно интересуется, — Ты спросил нашего разрешения?
— Я не знал, что оно нужно, — раздражённо отвечает мужчина.
Борпуджари чуть ли не прыгает в окно, принимает боевую стойку. Позже она мне признается, что ненавидит такие вещи, но сейчас она спокойно говорит: — Тебе необходимо наше разрешение.

Бетва: добытчики песка
Месяцами я иду на восток, проходя сквозь долгую золотую сердцевину индийских полдней.
Мой GPS-след разматывается через «пояс» тощих коров, через штаты Мадхья-Прадеш и Уттар-Прадеш, нанизывая на себя деревни, настолько потерявшиеся во времени, что там не видели иностранцев с момента обретения независимости в 1947 году. Люди постоянно спрашивают, не англичанин ли я. Я ночую на столах в придорожных кафе или в плетёных кроватях фермерских домов, в мечетях или индуистских храмах. Даже не зная того, что ландшафт речных долин в Индии веками формировался земледелием, дюйм за дюймом я продвигаюсь от бассейна одной реки к другому. А их тут десятки, и все они питают Ганг.
В местечке Сеондха за плавным поворотом реки Синдх ветшает огромная крепость. Средневековые ворота ощерились стальными шипами — оборона против боевых слонов. Последний потомок клана Бундела, построивших укрепление, всё ещё живет за её стенами. И хотя на ночь я расположился в стенах этой крепости, мы с ним не встретились. Вместе с лениво текущей коричневой водой реки Бетва, я встречаю добытчиков песка. Эта армия тощих и оборванных людей вычерпывает дно реки лопатами и экскаваторами. Песок доставляется грузовиками на стройки Нью-Дели и Лакхнау, почти в 500 километрах отсюда. Многие занимаются добычей песка незаконно. Песок в Индии роскошный товар. С него кормится строительный бум и чёрный рынок, связанный с мафией, хотя разграбление разрушает водную жизнь и разрушает гидрологию.
Исследование ООН говорит о том, что потребление песка в объеме 40 млрд тонн в год вдвое больше количества осадочных пород, которые реки восстанавливают во всем мире суммарно. «Песочные» мафиози убивают полицейских, которые пытаются остановить «потрошение» рек Индии. Они убивают репортёров, которые рассказывают о запрещённой практике вычёрпывания русел рек.
«Не останавливаемся», — подгоняет меня очередной напарник, защитник рек Сидхарт Агарвал, хотя и добытчики кричат, чтобы мы остановились.
Мы притворяемся глухими, спускаемся вниз на берег Бетвы, окликаем плывущего мимо рыбака, бросаем рюкзаки в его утлую лодку и переправляемся на противоположный берег. Мы идём в темноту, начиная 25-мильную прогулку, чтобы добраться до деревни, где нас ждут костры, бой барабанов и гуляния, анонсирующие начало индуистского праздника. Нас приветствуют изумлённые участники празднества, для нас готовят даль и роти, и приносят гамаки для сна. Такая гостеприимность на всём моём пути через сельскую Индию, землю, которая принимает пилигримов со времён Бронзового века. Агарвал осторожно спрашивает про добычу песка. Жители пожимают плечами — что мы можем сделать?
Мафиози и политики — они контролируют жизнь. На самом деле Бетва вычерпана до самого каменного дна, ее разливы намного беспорядочней, чем раньше. И да, как последствие перемены климата, муссоны стали непредсказуемы. Всё это ещё более затрудняет фермерство. Людям необходимо выкапывать тысяч мелких колодцев для сбора дождевой воды, чтобы хоть как-то поливать свои поля. Но государство планирует, как их спасти — развернуть внутреннюю реку Кен в русло Бетвы, чтобы восстановить её водность.
Соединить реки — пустые надежды, вздыхает Агарвал.
Чтобы уменьшить водяной кризис, Индия зарезервировала порядка 2 млрд долларов на создание противоречивой схемы соединения 30 основных рек посредством бетонных каналов длиной почти 15 тысяч километров. И наполнить Бетву водами Кена будет пилотным проектом. Инженеры планируют «слить» излишки Кена во время муссонов в пересыхающую Бетву. Для этого необходимо построить несколько дамб и плотин, чтобы заполнить водой территорию примерно в 35 кв. миль. Экологи уже подали в суд.
Мы разговариваем с Рагху Чундават, одним из ведущих экологов Индии в расположенном неподалёку национальном парке Панна, тигрином заказнике. «- Где вся эта избыточная вода?, — кисло спрашивает он меня. Правительство не владеет информацией об этом. Я не думаю, что они знают о том, какой удар будет нанесён»
Один точно известный эффект от заключения речных богов в искусственные каналы — большая часть затопляемых в проекте Кен-Бетва земель находится в границе тигриного заказника.

Ганг: священная река
Я пробираюсь по берегам Ma Ganga, «мать Ганга», его воды, устремляясь к северу, словно сияющее стальное лезвие, прорезают жёлтые долины в направлении Варанаси. Самый святой город индуизма окружён облаком кирпичной пыли. Тысячи рабочих молотами и ломами долбят стены старого квартала города, чтобы привести кособокие дома и старинные переулки в соответствие с планом современной реновации. Жителей выселили, правительство выплатило им компенсации. Но мало кто выглядит счастливым, реинкарнация — это всегда трудно. Среди поклонников индуизма Варанаси известен как Каши или «место, где сияет верховный свет». 88 искусно вырезанных ступеней святого города ведут к Гангу. В конце их верующие смывают свои грехи в мутном течении реки, пьют и купаются в воде, содержание фекальных бактерий в которой превышает безопасный уровень в тысячи раз. Ежегодно десятки тысяч паломников приходят умереть и быть кремированными на этих берегах. Быть кремированным в Варанаси это самый верный путь достичь «мокша», бегства из болезненного цикла жизни и смерти. Мертвых детей и стариков без старческих отметин на теле исключают из процесса сжигания. Вместо этого их тела укладывают на плоты, и пускают вниз по реке. Или же топят в Ганге с помощью камней. Я сижу и наблюдаю как все человеческое — блестящие гирлянды бархатцев и фекалии — взаиморастворяются в воде Ганга. Река напоминает чернила из костного пепла, мощный поток, который сам по себе сопротивляется очищению. На закате ласточки режут бронзовый воздух, я думаю о своих мёртвых и войнах, на которых работал. Варанаси хорошее место подождать создания или уничтожения мира. Но лучше подняться, и идти дальше. Прочесть благочестивые стихи индийского поэта Басаванны:
Послушай, господь встречающихся рек
Стоящие вещи могут упасть, но движущиеся всегда будут стоять

Брахмапутра: Кто индус?
Река это дорога
В штате Бихар я иду вдоль измученной засухой реки Сон. В Западной Бенгалии это зарегулированная Тиста. Легендарная Брахмапутра в штате Ассам перенасыщена дождевыми водами и стремительно тающими ледниками. Мужчины и женщины, которым на вид тысяча лет, бредут по её песчаным берегам с корзинами риса. На берегу сушатся каноэ. Убранные рисовые поля в рассеянном солнечном свете блестят как старые зеркала, с которых слезло серебряное покрытие. Брахмапутра скользит как конвейер воды длиной более двух тысяч километров, низвергаясь с изгиба земного шара. Несет миллиарды невидимых рыб, щелчки и шумы деревенской жизни и страх. — Террористы, шипят на нас местные пьяницы.
Нас с Сидхардтом Агарвалом в северо-восточной Индии часто допрашивают. Пакистан и Индия снова спорят за мусульманский штат Кашмир. Ксенофобия обострилась, и националистское правительство Нарендры Моди её подпитывает. В Ассаме я встретил дружелюбную женщину Рупали Биби, которая прячется как беглец. Почему? Потому, что она происходит из семьи мусульман из Бангладеш, которые эмигрировали в Индию больше ста лет назад, но её могут депортировать.
— Полицейский прикрепил на мой дом знак «иностранец», рассказывает Биби, сорокалетняя рисовая фермерша, сидя в своём тростниковом доме в заливных лугах Брахмапутры. — Он сказал, ты подозрительная личность. Как и примерно два миллиона других жителей штата Ассам, она была исключена национального реестра граждан. Власти не приняли её документы к рассмотрению. Тем временем, индийское правительство предложило способ получить гражданство — отказаться от ислама. И в самом начале пандемии коронавируса правые индийские политики демонизировали примерно 200 млн индийских мусульман как переносчиков болезни. Толпы с палками гонялись за мусульманами в Бангалоре.
Кто индус, а кто нет? Может ли светская и разнообразная Индия времён Ганди и Неру пережить срыв в племенной популизм? Сказать наверняка невозможно. Мир рек, окутывающий Индию, молчит в ответ на такие вопросы.
Я тяжело прохожу свои последние мили по Индии сквозь летний муссон. Река Манипур на границе с Мьянмой яростно бурлит белой пеной. Зелёные холмы говорят голосом бурных вод — грохотом водопадов, вздохами бесчисленных ручьев, упорным рэпом дождевых капель по жестяным крышам. Бодрящие звуки. Отцепляя пиявок, я вспоминаю самую странную реку, которую я видел в Индии — Сарасвати. «Потерянная река» из мифа, описанного в ведических скриптах. Некоторые исследователи считают, что она исчезла тысячи лет назад, поменяв своё направление в результате землетрясения или испарившись вследствие климатических изменений. Я пересёк её предполагаемое русло в пустыне Раджастана. Широкий овраг с запылёнными камнями. Горячий ветер. Ни одной молекулы воды в пределах видимости. Измученные засухой фермеры рассказали, что правительственные инженеры бурили тестовые колодцы неподалёку. Они надеялись убедиться, что река когда-то существовала.

Поддержка создания и обслуживания сайта:
OP